TEQUILA-ARCHIVE

Источник статьи: М у з ы к а л ь н а я   Г а з е т а (Минск)

Год:

Название статьи: Четыре темы для разговора

Участники: Олег Климов, Евгений Фёдоров

С чем "едят" культовость

— То, что TEQUILAJAZZZ считается культовой группой, все это выдумки журналистов... И наши тоже... То есть тех людей, которые хотят, чтобы в России была мифология, чтобы жизнь рок–н–ролльная в стране происходила и на ментальном уровне, а не только на концертном. На самом деле культовые музыканты сидят в своих пещерах, и тогда о них складывают сказания. Например, Ник Кейв — культовый музыкант, из наших — Костя Кинчев. Причем его культ — культ чистой воды во всех смыслах. С легендами всякими. Правда, сейчас они немножко пообветшали, но так или иначе были и небыли о нем сохранятся, со всеми этими совершенно истовыми поклонениями, гигантскими, по всему бывшему Союзу. Культовость типична для рок–н–ролла. В этом смысле характерна гениальная культовая фигура Цоя. Несмотря на то, что мы были с ним знакомы достаточно неплохо, я все равно в каждую нашу встречу попадал под его обаяние. Особенно если общение происходило после длительного перерыва, как в последние Витины годы, когда КИНО все время где–то каталось. Да он и сам, если честно, работал над этим имиджем. Но для Цоя это было нормально, у КИНО эстетика была такая, черной романтики... Сейчас, я считаю, такая культовость не актуальна. Большая часть музыкантов ходит в людные клубы, мы выпиваем пиво в тех же самых местах, где пьют наши слушатели, мы передвигаемся по городу только на велосипедах, а не на каких–нибудь лимузинах. Сегодня даже, я бы сказал, во главу угла ставится анонимность: кто знает, как на самом деле зовут того или иного техномузыканта?..

ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК никогда не будет возрожден

— ОБЪЕКТ начинался как коллектив экспериментальный. В самом первом альбоме было очень много "странных" песен, которые написали я, Андрей Михайлов — мой двоюродный брат, и Кондрашкин еще до прихода в группу Рикошета (но несколько вещей принадлежали и ему). Если послушать первый наш альбом и третий, то эти вот эксперименты на них прослеживались достаточно четко (на втором был социальный постпанк). А в конце своей жизни ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК не то чтобы превратился в культовую группу, но он как раз стал оперировать всеми рок–н–ролльными штампами, которые лично для меня были неприемлемы, всем, что касалось моррисовщины: истерика по поводу того, что поэт должен умереть в двадцать семь лет; заигрывание с публикой; выпячивание собственных слабостей, превращаемых волей масс–медиа в сильные стороны личности... Впрочем, сегодня на концертах мы исполняем каверы ранних вещей КСК и ОБЪЕКТА.

Фильм "Макаров" и кукла Барби

— Ты первый, кто упомянул о фильме в связи с песней "Пистолет", я так это понимаю?.. "Пистолет" я написал еще до того, как узнал, что есть такой фильм (недели через две я понял, что идея, заложенная в песню, не нова). Я к кинематографу отношусь очень осторожно, хотя в последнее время плотно сотрудничаю с ним. Я не разделял общего восторга по поводу "Зеркала для героя", картины Хотиненко — режиссера, снявшего "Макаров". Потом, по телевизору, я неоднократно видел самого режиссера. Как личность он мне тоже не приглянулся: этакий человек–шоу. Может, на самом деле он дядька и неплохой (мой свердловский приятель отзывался о нем очень тепло), но его поведение в какой–то момент меня стало серьезно раздражать, поведение некой публичной фигуры в наших кособоких масс–медиа. Но трактовка оружия по Хотиненко — это его право. В чем–то здесь мы с ним и близки... В нашей песне не было никаких аллегорий, особых образов. Это совершенно тупая песня, исполняемая от "лица" пули, песня, в которой я попробовал поставить себя на место пистолета. Я, кстати, помню, что меня сподвигло ее написать. Моя жена любила покупать журнал "Медведь", и в одном из его номеров я обнаружил статью про оружие, про пистолет ТТ — самый распространенный пистолет, применяемый при заказных убийствах. Он дешево стоит, безотказен, и в песне я и перечислил технические подробности, почерпнутые мною из журнала. До того же я никогда не сталкивался с оружием, так как в армии не был, косил. Надо было "спешиал фэнкс" на вкладыше к альбому "Вирус" "Медведю" написать, забыл. А если забираться в философские дебри, то человек–пистолет — это, наверное, страшно. Но точно так же, как я не мог слушать по ТВ Хотиненко, одно время из снобистских соображений я сопротивлялся и писателю Виктору Пелевину. Когда–то я прочитал его роман "Омон Ра", потом исключительно во всех модных журналах стал рецензироваться и расхваливаться роман Пелевина "Чапаев и Пустота". Ну не буду тогда я его читать, раз хвалят! Такая типичная питерская штучка во мне сидит! И все же прочитал: действительно круто. Прочитал всего Пелевина, что у нас издавалось, и обнаружил у него гигантские параллели с тем, что мы делаем. У Пелевина есть рассказ, написанный от лица сарая, который построили, а потом он сам себя сжег... Все витающие в воздухе идеи находят применение в совершенно разных плоскостях. Поэтому, если того потребует конкретная эстетическая задача, то, скажем, песня про куклу Барби вполне может появиться в репертуаре TEQUILAJAZZZ, потому что это один из как бы контркультурных жупелов, что–то типа Мерилин Монро, которая тоже всегда являлась образцом пошлости и женской унификации.

TEQUILAJAZZZ

— Мы никогда не играли хардкор. До того, как мы начали играть вместе в нынешнем составе, у каждого из нас был опыт работы в разных группах, играющих разную музыку. Я играл хардкор в проекте под названием ПУПСЫ, очень модной группе на территории Петербурга и Берлина. Как ни странно, но TEQUILAJAZZZ скорее нужно считать продолжением группы ПУПСЫ, а не ОБЪЕКТА НАСМЕШЕК. ПУПСЫ возникли в 1990 году и играли хардкор, его европейскую разновидность, немецкую. Когда начиналась ТЕКИЛА, мы пытались слить хардкор немножечко с джазом, хотя всегда открещивались от его абсолютно прямой взаимосвязи с нашим названием. И сами придумали термин "джазкор", а через год выяснилось, что такое обозначение некоего музыкального стиля есть... У нас никакого "кора" нет, мы всем говорим, что играем поп–музыку. Люди, которые нас хорошо знают, в курсе того, что мы всегда смеемся, когда слышим, как заочно спорят между собой рок– и поп–музыканты по поводу, "рок" это или "не рок", "поп" — "не поп". Это все неинтересно и смешно, не нужно тешить себя иллюзиями, что мы хорошие, что мы занимаемся андерграундом, мы поем для небольшого числа людей, а они плохие, так как выступают в больших залах. Мы все занимаемся одним и тем же, это все поп–культура. Вся эта эстетика пошла из балаганных театров, с уличных музыкантов, это все музыка для народа, это все музыка для масс, просто языком мы объясняемся разным. А почему возникают такие непонятки? Оттого, что людские массы очень изолированы друг от друга, неинтегрированны друг в друга, не понимают и не хотят понять постороннего человека. Может, потому мы и пользуемся в своих песнях опопкультуренными штампами, "Че Гевара", например. Яркий пример поп–культа... В одном из городов Испании, где мы выступали, в газете было написано: "Трио из Санкт–Петербурга, играющее в стиле power–pop". Я воскликнул: "А–а–а! Вот оно! Вот то, что нам нужно!" В журнале "Ровесник" в доперестроечное время в одной из статей Артема Троицкого, а может, и не в его статье было написано, что POLICE играет power–pop, и когда я второй раз в своей жизни встретил такой термин в печати, но уже адресованный нам, я принял этот термин безоговорочно...